Александр Дром
Однажды в Империи
повесть
Часть первая
"Дром знает всё". Знал. Когда-то.
Дром — путь. Это ведомство в Империи отвечало за строительство и содержание почтовых дорог, почту, государственную безопасность, разведку и дипломатию. Ведомство пути. Только сам император определяет путь, по которому поведёт за собой всю Империю, а расчищать и хранить этот путь — обязанность дрома.
Два пролива и "Мать морей", Пропонтида, делят Империю на Восток и Европу. Империи тысяча лет. За тысячу лет много воды утекло из пролива в пролив.
Когда-то при тех же доходах казны всё в Империи строили — и крепости, и мосты, и дороги. Но... Из года в год, из века в век сокращали и сокращали государственные расходы. Росла только армия должностных лиц и размеры их жалования. Вот Империя и докатилась до нынешнего состояния.
На Востоке осталось всего две почтовых дороги: на главном торговом пути, из Тарса в столицу, и от пролива к проливу вдоль побережья. Две почтовых дороги, да и те уцелели только благодаря своему стратегическому военному назначению.
Вот дром и заботься о государственной безопасности — с двумя дорогами и урезанным до смешного бюджетом. Обо всём, что в стороне от почтовых дорог происходит, разве что птичка на хвосте принесёт. Слава богу, хоть не урезали плату осведомителям, хоть на это хватило ума у Дворца, иначе дром совсем бы ослеп.
Напротив Северных ворот города, там, где столбовая дорога круто сворачивает на восток — вдоль пролива, стоит почтовая станция — первая на пути в столицу.
Солнце зашло. Воскресенье наступило.
Ночью все спят — дром не спит. В воскресенье никто не работает — дром работает.
Лёгкий сквозняк чуть колышет пламя свечей в трёхрогом подсвечнике. Поскрипывает о бумагу перо — в руке жены смотрителя почтовой станции.
Что поделать, если всех достоинств у мужа — только родня в дроме. Был бы умным, не загнали бы на последнюю станцию, да и здесь только благодаря ей и держат.
В Империи женщинам не дозволено занимать должности, но это ничуть не мешает присваивать чины избранным и соответственно чину платить им жалование, как внештатным сотрудникам ведомства. И своё жалование женщины лучше мужчин отрабатывают. По крайней мере, в дроме. Дром никому зря не платит.
Окончив подробное донесение в столичную канцелярию дрома — за подписью смотрителя почтовой станции, женщина принялась за свою работу.
Работа осведомителя — осведомлять. Осведомлять дром обо всём происходящем. И осведомлять население о правильном взгляде на происходящее — с правильной точки зрения дрома.
На почтовую станцию стекаются все городские новости, а со станции по городу растекаются новости столичные.
Грех не использовать своё служебное положение — во благо дрома. Жена смотрителя почтовой станции ведёт обширную переписку со столицей.
Сказать, что в дроме не любят военных, ничего не сказать об их взаимоотношениях. Земля по сторонам от почтовой дороги всем нужна. Веками с переменным успехом грызутся за каждое пастбище, чьи это земли — воинские или дрома? И это, не считая всего остального — за триста лет.
Без причины ангела не посылают. То, что бездействие военных уже и небеса беспокоит, новость весомая, стоящая. Главное — правильно эту новость подать столице, найти нужное слово. И она такое слово нашла — Посланница. Из письма в письмо замелькало: "В столицу к императору идёт Посланница". Кто она — люди по-разному говорят — святая, ангел господень. О самой новости — скупо, без лишних слов. И подробненько о том, как одета Посланница. Кто ей простит, если вовремя не сообщит о новой моде?
Всё, всем написала. Растолкала своего лежебоку. Полнолуние, луна уже высоко поднялась, светло, не заблудится. Пусть везёт письма в Авидос. Только скакать и умеет.
Авидос — крепость, стерегущая пролив от врагов. Там всегда наготове спец-курьер дрома. Пока у дрома есть свои спец-курьеры, всегда найдётся, с чем их гонять взад-вперёд по почтовой дороге. Почтовый голубь не опередит спец-курьера, спец-курьер дрома за день домчит до столицы.
До захода солнца все её письма доставят в столицу.
Дром читает все письма — это все знают. Не зря же столичные ведомства всю свою переписку с местами отправляют только с собственными курьерами. Дром читает все письма, вот за ночь и все её прочитают, и, если решат дать им ход, поутру все адресатам доставят. И тогда из столицы по всей почтовой дороге полетят письма — с просьбами сообщать все новости о Посланнице.
Можно не сомневаться, всё так и будет.
В дроме не любят брать на себя инициативу. Инициатива наказуема. Другое дело — посмотреть, что получится из уже кем-то проявленной инициативы. В очередь за наградами всегда успеют пристроиться — это инициатор всегда будет крайним, при любом исходе.
Утром в воскресенье пришла подёнщица, сидит на ступеньке портика, ждёт Хозяйку.
По ней сразу видно, что за птица. Лет под сорок, может моложе, солнце и ветер не красят подёнщиц. Эта из тех, кто ничего уже не боится: ни бога, ни чёрта, ни работы любой. Без дела сидеть не умеет, точильным камнем правит острый, как бритва, секач. С пояса справа свисают деревянные ножны, как у мясников.
Себе знает цену, угождать не приучена, до шага всё рассчитала, не позже, не раньше поднялась, секач сунула в ножны и улыбнулась:
— День добрый, Хозяйка. Вот, наниматься пришла. В столицу идти собираетесь, и мне по пути. Земля слухом полнится, по дороге вас будут встречать толпами, всем же охота на ангела поглазеть. А полезут крылышки ангелу щупать — чё делать-то будешь? Скажешь им — ая-яй? Или возьмёшь с собой для охраны парочку толстопузиков городской стражи? Так они без приказа и шагу не ступят, чучела огородные, ворон только пугать. Пока эти начухаются, твоего ангела по пёрышку разберут. А мне приказа не нужно. Глазеть — глазей, а будут руки тянуть, отрублю начисто. Не впервой. Нам по-другому не выжить, либо подол задирай, либо руби сволочей. Лишнего с тебя не возьму, за одну только еду доведу до столицы. Весной мало работы, чем корячиться по кустам, ветки скоту заготавливать, лучше мерить шагами дорогу, лишь бы кормили. Мне в столицу не нужно, на Святую гору пойду, что напротив столицы, там, в поместьях, монастырях всегда найдётся работа. Вот там дашь пару монет, и в расчёте. В дороге и ангелу нужно ходить в кустики. Вот я и буду водить. Ни одна тварь не тронет. А будет нужно, я тебе хоть целую армию наберу из подёнщиц. Все меня знают. Десятый год хожу по всему побережью, всё и всех повидала. Ну, так как, договорились?
— Договорились. А звать тебя как, охранница?
— На дороге прозвали Бедой.
В понедельник у Северных ворот города собрались уже две сотни беженцев. Пошли все в столицу.
Дороги в Империи не плохие, но узкие. Чтобы не мешать встречным, идут парами, растянувшись длинной колонной.
Первой идёт девочка. За ней, чуть поотстав и правее, ближе к обочине, идёт Беда. За ними — Хозяйка и Нянька. И все остальные. Погонщиков мулов оттеснили в середину колонны.
Идут в столицу.
Это "сырой" рабочий текст повести — только для того, чтобы ознакомить Читателей с текущей работой. По ходу работы весь опубликованный текст повести будет редактироваться.