Александр Дром
Однажды в Империи
повесть
Часть первая
II
Господи, прости меня грешного
Ни цветом, ни блеском ничто не сравнится с настоящей ангорской козьей шерстью. Хозяйка навсегда отдала своё сердце чёрной ангорке с шёлковой нитью. Чёрное с искрой, с отделкой по краям серебром, другим платье и быть не может.
Отбыв траур по мужу, Хозяйка с утра надела обычное чёрное платье. Натянула полусапожки, тонкие и мягкие, как чулки. Достала из сундука, разложила на постели, приготовив на выход, парчовый пояс и покрывало — мафорий, чёрный, с отливом, расшитый по краям серебром. Порядочные женщины — замужние и вдовы — не выходят из дому с непокрытою головой.
Но только простонародье этим и ограничится. Женщины и девушки — не из простых — от солнца и пыли платье прикроют накидкой, по моде короткой, до локтя. Правила хорошего вкуса диктуют выбор — сочетать гладкое с пёстрым. Верная любимому платью Хозяйка в дань моде отдала накидки — узорчатые, всех цветов, чёрное с любым сочетается.
Покопалась в сундуке, выбрала на сегодня перламутровую — эта не выйдет из моды, все её писки переживёт.
Хозяйка отвела девочку в дворик особняка, там сейчас хорошо — середина апреля — цветочки распускаются, птички к кормушкам слетают. Усадила в беседке писать прошение императору:
— Не думай, как написать, просто от сердца пиши, а нам потом каллиграф всё, как положено, перепишет. Ну, не буду тебе мешать, работай, а мы с Нянькой пройдёмся по городу.
Первым делом в лавку Стефаниды пошли.
Заведение Стефаниды — самая престижная лавка в городе. У Стефаниды собирают корзинки гостинцев.
Гостинцы — это святое. Кому когда что посылать — это такая наука, посложней дипломатии.
Корзинка от Стефаниды — гостинец стоящий. Девочки Стефаниды даже пять яблок так в корзинке уложат — глаз не оторвать, сами в рот просятся. Отдай список — кому, девочки Стефаниды сделают всё в лучшем виде, сами корзиночки соберут, сами отнесут адресатам. Девочки Стефаниды, как бабочки, порхают по городу, собирают и разносят нектар, и слухи. Отношения — хлеб Стефаниды. Стефанида всё обо всех знает.
В этой лавке увидеть Хозяйку — событие.
Гостинцы посылают равным по общественному положению и вышестоящим. Гостинец нижестоящим — особая милость, всегда — знак. В городе равный Хозяйке только епископ. Получить от Хозяйки гостинец или приглашение к обеду — событие — для всего города.
Сама Стефанида вышла к прилавку ради такой посетительницы, а её девочек как ветром сдуло.
Хозяйка зря слов не тратит, сразу по делу:
— Кто сейчас самые элегантные женщины города?
— Из порядочных?
— Кто на них столько потратит? Из содержанок, конечно.
— Да всё те же. София, содержанка епископа, и Елена, содержанка главы города — нынешнего...
— ...и бывшего. Шьёт обеим Ирина?
— Ага. Как белочка крутится — меж двух огней.
— Вот всем троим корзиночки собери и передай приглашение — жду в полдень к обеду. Пусть твои девочки сбегают.
— Я сама с ними сбегаю, сейчас только двое рассыльных.
Кто бы сомневался? Хозяйка сама года жизни бы не пожалела, лишь бы увидеть глаза Елены, когда приглашение получит.
От Стефаниды пошли к епископу.
К Хозяйке епископ всегда относился с глубочайшим почтением. Ему с ней делить было нечего.
Это с главой города одну кормушку делили. По всем искам гражданским по требованию любой из сторон дело передавалось на суд епископу, но приговор епископа окончательный, обжалованию не подлежит, а это не всегда выгодно в тяжбе. Вот все и чесали затылки, кому на лапу давать — главе города или епископу?
Хозяйка судебных дел не касалась, взятками руки себе не марала, а церковная жизнь её не интересовала и вовсе. Что положено, отсидит в церкви на службе, пожертвует — не больше, не меньше. Но главное — Хозяйка не замечала грешки епископа. Чего уж там замечать, когда свой такой же.
Визит к епископу Хозяйка начала с простого дела — оформила попечительство над сиротой, воспитанницей монастыря. Затем попросила епископа себе в дорогу рекомендательное письмо написать. И наконец, перешла к главному, но весьма щекотливому делу — рекомендательное письмо Анне. Засвидетельствовать девственность — это, пожалуйста, это входит в обязанности епископа, но писать, что Анна не просто просительница, а возможно ангел господень — это уже, при всём уважении к Хозяйке, никак не возможно. Что ж, нет, так нет. Попросила проводить её к выходу — через всю церковь.
Так, сама для себя рассуждает:
— Сам Господь по земле человеком ходил. Не на крылышках же летать его ангелам?
Остановилась перед фреской с двумя ангелами — с девичьим и юношеским лицами:
— А кто у нас эти?
— Ангелы.
— Да?.. Проститутке крылышки пририсовали, и ангелом стала?
Не забыла Хозяйка браслетик с сапфирами — тот, что её благоверный подарил этой сучке.
— А про этого и вовсе молчу.
Епископ отвёл глаза в сторону, что с него спрашивать — не при нём эту церковь заново расписали, пришёл на готовое.
— А ты подумай, подумай. Спешить тебе некуда — я Софию твою на обед пригласила. Не возражаешь, если у меня загостится и на субботу? Отвлекать некому, вот к вечеру оба письма и обдумай. Жду.
Умеет в своём убедить. Можно не тратиться на ожерелье, и без него его Софушка после та-акого приёма на крылышках будет летать — месяц. И всего-то за пару слов. Нашла себе ангела, ну и бог с ней, а он так и напишет: "Возможно ангел господень, не мне о том судить".
Из церкви зашли в лавку торговца тканями, первую по пути к рынку.
Хозяйка пощупала пару кусков и велела к полудню к ней домой принести все приличные гладкие, чёрные и белые не нужны. И пусть сообщат остальным — всем всё нести.
На рынке Хозяйка наняла для похода в столицу двух погонщиков мулов — повнушительнее, с крепкими мулами. Четырёх сундуков им в дорогу достаточно.
Хозяйка приценилась к ослику. Нянька поддела:
— А ты на нём усидишь?
— Да не мне, а тебе. У тебя колени больные. Вот на ослика сядешь, а я поведу.
— Да ты голову ему оторвёшь. Не выдумывай. По городу за тобой круги нарезать не отставала и до столицы дойду. Пошли уже, пока люди не видели.
По мелочам к обеду скупились и, прихватив с собой каллиграфа, вернулись домой.
Стол накрыли на свежем воздухе — в портике на заднем фасаде особняка.
В угоду Хозяйке все трое пришли в чёрных платьях. За столом только Нянька — пеструшка.
Хозяйка — во главе стола, от неё по правую руку — Ирина, София, по левую руку — Нянька, Елена. Слева — свои.
Любо-дорого посмотреть на Софию с Еленой — благовоспитанные девицы, словно только что из монастыря. Хотя обоим за двадцать при всём желании больше шестнадцати на вид им не дать.
Аккуратненько ложечкой берёт с блюда ракушечку, двумя пальчиками из ложечки берёт ракушечку, повернув ложечку острым кончиком, из ракушечки извлекает улиточку — ам! — и отложила ракушечку на тарелочку. И глоточек вина. Залюбуешься.
Вот же умеют себя подать!
— Что ж, девочки, город у нас не большой, уже сами знаете, кто гостит у меня. Она ангел. Я это знаю. Но этого мало. Нужно, чтобы все с первого взгляда в ней видели ангела. Не ангелочка — ангела господня. Карающего ангела. Воителя. И это уже ваша работа. В этом я вам не помощница. Путь у нас долгий, дороги пыльные — без изысков. Нам в дорогу нужны три смены одежды. Один полный наряд нужен к утру, а все копии сошьёте завтра за день. И помните, в вашем наряде она будет стоять пред самим императором, постарайтесь, голубушки, получше, чем для себя. Нянька, веди нашего ангела.
В перекрестье взглядов перед столом стоит босая девочка в батистовой ночнушке без рукавов.
Умница Ирина сообразила сразу, хоть раз рот откроет, потеряет обеих кормилиц, её дело шить, что скажут. Молча прошла на своё рабочее место — за правым плечом девочки.
София с Еленой перекинулись парой слов.
Нижнее платье, туника с узкими рукавами, без обсуждений — небесно-голубое. Голубой — цвет невинности.
В отличие от женского платья, туники с широкими рукавами, девичье платье не сшито, просто полоса ткани с прорезью для головы, вот от этого им и плясать.
— Воин. Вырез горловины мужской, прямоугольный.
— Ангел. Грудь не подчёркиваем. Откроем только ключицы.
Ирина прихватила в складку ночнушку чуть ниже ключиц девочки. София с Еленой кивнули.
— Сталь. Светло-серое с голубоватым отливом.
— Латы, — для наглядности София сложила вместе ладошки.
— Половинки соединим вместе наплечниками. Швы — под расшивку. Грудь спрячем под напуск.
Ирина прихватила в складку ночнушку чуть ниже едва заметных грудей.
Хозяйка откинулась на спинку кресла. Всегда любила полюбоваться слаженной работой мастеров своего дела. А эта парочка, София с Еленой, с полуслова понимают друг друга. Куда делась вся их напускная скромность, вот они настоящие — две беспощадные хищницы.
Слава богу, хватку не потеряла. Двух непримиримых соперниц в одну работу впрягла. Ай да я!
— Пусть несут подходящее, будем подбирать ткани.
И закипела работа. Непосвященным в этой круговерти уже ничего не понять.
Вечером принесли от епископа рекомендательные письма. Хозяйка почитала, всё, как просила.
Живи. А иначе — Елена бы осталась, а София домой бы потопала — сожрать епископа, со всеми его потрохами. Всё бы припомнила!
Всё раскроили, всё по месту примерили, и Нянька увела девочку спать. Хозяйка тоже в свою спальню пошла. Сами управятся.
Работают девочки. Ну, пол города поставили на уши, на ночь глядя, согнали к Хозяйке всех самых искусных златошвеек и сапожников города. Ну, свеч сожгли больше, чем в любом храме за всю пасхальную ночь. Но всё сделали в срок.
Утром девочку нарядили в обновки.
Платье как платье, красивое, строгое. К поясу слева, как ножны, подвешен футляр с прошением императору — это оружие этого ангела. С прошением императору никто не смеет задерживать.
Поверх платья надели накидку, расшитую серебром и шелками замысловатым узором. Поверх накидки коса свисает до пояса.
И ангел явился.
Сложенные за спиной крылья мерещатся, живые, на них даже пёрышки трепещут.
А подойди ближе — просто узор, просто накидка.
Не зря ночь не спали.
За день сшили все копии этой одежды. Все обновки примерили, и Хозяйка отпустила всю троицу по домам. На прощание каждую в лобик поцеловала — заслужили. Елену легонько по попе шлёпнула:
— Полегче скачи. Не заезди и этого.
Это "сырой" рабочий текст повести — только для того, чтобы ознакомить Читателей с текущей работой. По ходу работы весь опубликованный текст повести будет редактироваться.